Insterburger Brief, или Письма из Инстербурга Опции

[Stewart]

Дорогие друзья!
Эту страничку на форуме я посвящаю журналу “Insterburger Brief”. Время от времени я буду выкладывать сюда переводы статей из этого издания, которые не вписываются в рамки прочих тем. Это могут быть просто художественные статьи или заметки. Частота появления переводов будет целиком и полностью зависеть от моего настроения, вдохновения, расположения Марса по отношению к Юпитеру, пожеланий левой пятки спозаранку и прочее, прочее…. Не судите строго люди добрые, ибо стараюсь как могу.
Первым произведением неожиданно выступит Рождественская история. И хотя дело сейчас вовсю движется к весне, мы с вами ненадолго окунемся в праздничную атмосферу любимого Инстербурга.

Итак:

“Insterburger Brief” декабрь 1961
Тихая ночь…

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК В ИНСТЕРБУРГЕ (WEIHNACHTSABEND IN INSTERBURG)

Он был точно таким же, что и в других городах. В последние часы перед закрытием магазинов толпы озабоченных горожан заполняли улицы Инстербурга. От “Мира на Земле” (рождественский гимн. прим. переводчика) не осталось и следа. Спешащие, нервозные люди, устремлялись по магазинам – усталые, с вымученными улыбками, продавцы, встречали их за прилавками.
На обдумывание того, что и кому подарить, уходили целые недели: “…может это… а может подвернется что-то получше… впрочем, в запасе еще много времени…”. Так постепенно приближался, а затем неожиданно наступал Святой Вечер!
Ну, слава Богу, он пришел! Над Альтер Маркт раздался звон колокола Лютеркирхи, возвестивший о том часе, когда, согласно предписанию полиции, должны были закрыться все магазины.
 Инстер.JPG ( 81.07 килобайт ) Кол-во скачиваний: 716

Наконец последний клиент был обслужен и господин Кошева, со вздохом облегчения, стал закрывать за ним дверь магазина парфюмерно-галантерейных и аптекарских товаров Готтвальда на Альтер Маркт. Но не успел он этого сделать, как к нему впопыхах ворвался еще один посетитель: “Ради Бога, подождите!” Это был старый клиент и господин Кошева, быстро пробормотав рождественское приветствие, впустил его. “мне срочно необходима большая бутылка “4711” (туалетная вода. прим. переводчика) для моей тещи… Я совершенно о ней забыл…!” Подобные сцены происходили и у Лидеманна напротив, и у Гутовски в узкой части Альтер Маркт – там так же было множество тех, кто “совершенно о чем-то забыл”. И не только у них случалось подобное, но и во всех других магазинах – исключая, разве что, большие торговые дома по торговле текстилем, такие как Дауме, Швейгер, Брендель и другие. Там решетки не поднимали даже для старых клиентов. К тому же текстиль не относился к категории “быстрых” покупок. В цветочном магазине Роде сняли с витрины один из последних кашпо для кого-то из “совершенно о чем-то забывших”.
Покуда улицы постепенно пустели, в витринах ещё долгое время продолжал гореть свет: владельцы магазинов и персонал устраняли последствия дневного “нашествия”. Затем всё стихло и у них. Улицы еще напоминали “беговые дорожки” по которым люди уже не гуляли, а спешили по домам. Их шаги окрыляло радостное предвкушение приближающегося праздника.
Фонарщик, с длинным шестом в руках, ходил от одного объекта своих забот к другому. Пошел снег, и вихри снежинок закружились в танце вокруг газовых фонарей. “Воистину Рождественская погода…”, пробормотал фонарщик, поднимая воротник своей куртки и спеша дальше. Хотя Инстербургские фонари и зажигались автоматически, но их газовые вентили необходимо было время от времени регулировать при помощи шеста фонарщика. В Рождественский Сочельник их огни должны гореть как следует!”.
 Инстер2.JPG ( 39.45 килобайт ) Кол-во скачиваний: 441

Улицы вновь заполнились людьми. Закутанные в теплые одежды семьи направлялись в кирхи. Повсюду звонили колокола, призывая к Рождественскому богослужению, которое должно было начаться с наступлением вечера. Правда, в католической кирхе оно наступало лишь в полночь.
В то время как Карл Шёне, в великолепной Лютеркирхе прославлял на органе рождение Сына Божьего, в Меланктонкирхе то же самое делал Трауготт Федке, а в Реформаторской кирхе Нидерштрассер. Церковные хоры исполняли хорошо известные рождественские гимны, а перед алтарем, у рождественской ёлки, мерцали свечи. Всё это было так прекрасно и захватывающе, а проповеди священников столь убедительны, что слушатели замерли – впрочем, только их взрослая часть, поскольку дети беспокойно ёрзали на своих местах. В них сквозило единственное желание: когда же всё это наконец закончится – когда же священник скажет Аминь! И вот этот момент наступил! Ликующие детские голоса влились в заключительный рождественский хорал.
Горожане заспешили по домам: дети задавали темп! После того, как был быстро съеден праздничный ужин, наконец раздался “звоночек”! Собственно от ужина можно было и совсем отказаться, тем более никто не был голоден. Но необходимо было соблюдать заведенный порядок даже в Рождественский Сочельник. Всё это было настолько увлекательно! Когда же, наконец, с лестницы послышатся тяжелые шаги Санта Клауса? Скоро этот момент наступит! Матушка вот уже как четверть часа ушла в большую комнату, в которую никого не пускали со вчерашнего вечера. У маленькой Гертруды пухлые щечки расцвели ярко-красным румянцем, а маленький Фриц хвастал, будто знает, что под маской Санты скрывается дядя Макс.
В дверь глухо постучали. Матушка вернулась из комнаты, оставив дверь в неё открытой. Там стояла нарядная рождественская ёлка, на чьих ветвях мерцали белые свечи. И тут вошёл Санта Клаус, облаченный в лохматую шкуру (маленький Фриц утверждал, что это была вывернутая наизнанку папина шуба), с глубоко надвинутой на лоб шапкой (конечно заснеженной – снег не успел растаять даже в тепле комнаты), с длинной белой бородой (из-за которой он наверняка плохо видел). В одной руке он сжимал посох, которым грозно размахивал, а в другой держал закинутый за спину мешок. Маленькому Фрицу стало немного не по себе. Маленькая Гертруда спряталась за матушкину спину, и Фриц тоже стал искать место, куда бы мог сбежать.
Низким голосом Санта поинтересовался, не ошибся ли он и здесь ли живут благовоспитанная Гертруда и непослушный Фриц. Оба, дрожащими голосами, подтвердили это – но лишь после того, как матушка пару раз подбодрила их. А затем Санта стал припоминать их маленькие грешки, совершенные ими в течение года, чем они были крайне удивлены. Неохотно и заикаясь – матери пришлось помогать Фрицу – они зачитали рождественские стихи.
После этого стало казаться, что лицо Санты просто лучится доброжелательностью. Он отложил в сторону грозный посох и раскрыл свой мешок. Там было всё: коляска для кукол и кукла с закрывающимися глазами для маленькой Гертруды, а для маленького Фрица деревянная железная дорога и игрушечная конная повозка с бочками. Сколько было счастья! Они совершенно не слышали, что им напутствовал Санта. Они обрадовались, когда он ушёл, потому что могли всецело заняться своими игрушками. Позже Фриц сказал, что это был все же дядя Макс, так как на Санте были надеты не правильные сапоги, а туфли, какие всегда носит дядя Макс.
Покуда отец затягивался рождественской сигарой, матушка сидела на диване со счастливой улыбкой и, глядя на свечи, предавалась мечтам. С улицы доносилась музыка. Это надо было видеть! Несмотря на зажженные рождественские свечи, повсюду распахивались окна. Четыре человека стояли на углу улицы под ярким газовым фонарем и исполняли “С высоких небес…”. Вокруг них танцевали снежинки. Мой Бог, как это было восхитительно и торжественно! И неважно, что исполнителям не всегда удавалось взять нужную ноту, и что температура в комнатах стала падать из-за сильного мороза – люди их слушали. А когда музыканты заканчивали играть, то переходили к следующему углу улицы.

Автор, увы, неизвестен

Сообщение отредактировал Stewart - 3.3.2013, 7:17

[Stewart]

Еще одну прогулку по Инстербургу нам предлагает совершить Лотарь Хинц. Для более полного понимания того, какими путями и тропинками он нас поведет, я набросал на старой карте Инстербурга его маршрут. Надеюсь, что рукописные стрелочки окажутся понятны всем Также постарался в тексте, в скобках, проставить современные названия улиц и прочее...
 Сканировать40001.JPG ( 211.11 килобайт ) Кол-во скачиваний: 782


Insterburger Brief, сентябрь/октябрь 1986 года.
На велосипеде по дороге памяти...
Прощание с Инстербургом (Abschied von Insterburg)
Это было лето 1944 года. Время моей трудовой повинности подошло к концу и я со дня на день ожидал призыва в армию, в унтер-офицерскую школу Люфтваффе.
Тот, кто еще помнит те времена и обстоятельства, тот знает, что мы, мальчишки 17-18 лет, стремились попасть в армию и на фронт. Мы считали, что упустим что-то важное, если опоздаем. Так мы были «мотивированы» - как сказали бы сегодня. Мои товарищи по школе и планерному клубу в большинстве своем уже были призваны в армию или занимались строительством укреплений на границе. Среди них были Хорст Вестфаль, “Юный” Тиль с Квандельштрассе (ныне ул. Гоголя), Гюнтер Вайновский с Казерненштрассе (ул. Гагарина) и Хельмут Виланд с Торнерштрассе (ул. Московская). “Юный” Тиль, которого призвали в полевые части Люфтваффе, был отправлен туда еще неделю назад. Про меня военный комиссариат, по всей видимости, забыл. Без своих школьных товарищей и приятелей я чувствовал себя лишним и покинутым. Но мои дни, конечно, уже были сочтены.
Наш родной город в том году очень хорошо прочувствовал, что такое война. Поэтому меня мучило кошмарное предчувствие, что я не найду его прежним, когда закончится моя военная служба. Таким образом я снова решил прокатиться на велосипеде по Инстербургу и его окрестностям, и запечатлеть их на свою камеру 4-Mark-Box (кто не помнит: фотофирма AGFA выпускала такие простенькие камеры).
Из нашей квартиры на Кальвинштрассе (ул. Госпитальная) я добрался через Гинденбургштрассе (ул. Ленина) до Альтен Маркт (пл. Ленина). Там я медленно совершил круг почета вдоль старых магазинов, таких как Дауме, Бренделя, Швайгера, Эфы, Гутовски, Симона и других. Далее мимо «Рейнского Двора» и ратуши, вернувшись к Лютеркирхе. Здесь, как я помню, на площади между кирхой и магазином Дауме, вскоре после начала Русской кампании, были выставлены советские танки, пушки, а также множество другого трофейного оружия для всеобщего обозрения. Мы мальчишки целый день вертелись на этой выставке, на которой нас более всего, конечно, интересовали танки. В самой же Лютеркирхе, годом ранее, я прошел обряд конфирмации, проведенный пастором Больцем.
От арки в стене, что располагалась позади Лютеркирхи, стоя лицом к лестнице, ведущей к Ангераппской долине, я еще раз наслаждаюсь видом на реку, несущую свои воды к Прегельтору и «Крушкебергу» (гора Крушке), которая когда-то была кладбищем, на котором нашла место своего упокоения «Аннхен из Тарау». Вдалеке виднеется дорога на Каралине с новостройками казарм и симпатичными домиками «Ангераппской Возвышенности». С правой стороны, так сказать почти у моих ног, виднеется Белильный домик, а за ним, там, где Ангерапп делает изгиб, находится «Пляж Зигера».
 Сканировать4.JPG ( 629.87 килобайт ) Кол-во скачиваний: 435

Но теперь я должен спуститься к набережной и арочному мосту. Закидываю свой велосипед на плечо и иду вниз. Сначала я поворачиваю налево к складу лесоматериалов, более известному нам как «Ярмарка», поскольку оные там устраивались каждую весну и осень. Я все еще помню, как там однажды построили лилипутский город, произведший на меня неизгладимое впечатление. Теперь это место было пустынно и лишь несколько брошенных вагончиков, вероятно от карусели, одиноко стояли в углу. В моих же фантазиях все еще вращалась Кошачья карусель, раздавались звуки различных аттракционов, зазывные крики владельцев торговых палаток и детский смех.
Я разворачиваюсь и еду по набережной вверх по течению Ангерапп. Оставив за спиной Арочный мост и вечно грохочущую насосную станцию, я подъезжаю к Ледовому подъемнику Инстербургской Пивоварни. В памяти всплывают воспоминания о суровых зимах и ежегодном «ледовом урожае» пивоварни. На протяжении нескольких недель из речного льда, толщиной почти в полметра, длинными ручными пилами вырезали большие куски, которые посредством Ледового подъемника, прозванного Отче, поднимали в расположенные на высоком берегу подвалы пивоварни. Однажды пивоварня стала объектом для нашей школьной экскурсии. При этом мы познакомились с далеко непростым способом изготовления этого напитка.
Стояла практически середина лета и в продолжении своей поездки по набережной я прибыл к пляжу Хельмута Зигера. Здесь мне вспоминалась бурная купальня и вечерние концерты при пестром освещении. Теперь, в 1944 году, всего этого уже не было, поскольку война расставила другие акценты. В «нижнем» лодочном прокате Мантея было пусто. Немногим лучше были дела и в «верхнем» прокате у входа на стадион. Здесь я частенько нанимал байдарку и отправлялся на ней вверх по течению, минуя военный мост, до Камсвикена. Там располагался весьма популярный у инстербургских туристов небольшой ресторан «Голодный Волк». Под сенью деревьев на деревянные крестьянские столы подавали сырники со сметаной и большие бутерброды с ветчиной.
Возвращаюсь к входу в великолепный городской спортивный парк. Здесь было запрещено ездить на велосипеде — по сути это было запрещено даже на набережной реки — о чем напоминали остроумные резные таблички. “Parkpirzel”, как мы прозвали паркового сторожа, следил за тем, чтобы данный запрет не нарушался. Теперь же, на пятом году войны, можно было предположить, что он уже не соблюдался столь строго, да и мои личные представления о себе, как о будущем «защитнике отечества» позволяли мне оставить его без внимания, и посему я беспечно продолжал кататься по набережной.
Я заглянул на теннисные корты, напомнившие мне об особенном событии, имевшем место в 1937 году (или это было в 1938?). Право я не помню, был ли это какой-то иностранный визит или областной спортивный праздник, но мы должны были принять участие в состязаниях с различными гимнастическими снарядами. После долгой разминки мы вышли с этих теннисных площадок на стадион, построились на гаревой дорожке перед трибунами, после чего стали выполнять упражнения и... как и ожидалось моя команда победила. Таким образом наша фотография появилась в инстербургской газете.
Я быстро сделал круг по стадиону и прилегающему футбольному полю. Они рождали множество воспоминаний. Вот уже 10 лет как я играл за один из спортивных клубов Пруссии. На доске объявлений стадиона вывешивались анонсы футбольных матчей, преимущественно против SVI (Спортивное Общество Инстербурга). Мы, как правило, проигрывали ему, так как SVI всегда находился в лучших условиях.
Немного дальше располагалась удивительно красивая открытая сцена. За ней, на склоне с редкой растительностью, был создан крайне интересный (особенно для ботаников) сад камней, с которого открывался великолепный вид на спортивный комплекс и городской ансамбль с Лютеркирхой в центре.
От сада камней я поехал в Георгенхорст. В бывшем усадебном парке (имеется ввиду усадьба Ленкенинген), подвергшемуся реконструкции, стояла бронзовая статуя оскалившегося волка, в натуральную величину. Собственно в самом парке, под кронами высоких и древних деревьев, находился Городской бассейн. Здесь проводились ежегодные школьные спортивные праздники по плаванию. Здесь же мы сдавали нормативы или просто прыгали с вышки, катались с водяной горки, ныряли и плавали как рыбы. Общественную купальню на реке, мимо которой я проехал во время своей поездки, нам детям дозволяли посещать только в сопровождении взрослых или вместе со школьной группой, так как течение здесь было довольно сильным и, следовательно, опасным.
Затем я пересек мост узкоколейной железной дороги, а через несколько метров от него железнодорожный мост. Примерно в 100 метрах далее пешеходный мостик над рекой вел непосредственно в «парк для пикников» Люксенберг. В 1931 году я принимал участие в экскурсии устроенной туда воскресной школой. Моя мама одела нас — двух моих братьев и меня — в чистые матросские костюмы, бывшие тогда в моде. К ресторану — расположенному на высоком берегу — вела длинная лестница, вдоль которой находилась горка. Подложив под себя мешок можно было кататься с нее вниз, что мы с радостью и проделывали.
Моя дорога снова провела меня по пешеходному мостику к железнодорожной насыпи, протянувшейся позади трибун Турнирного поля с его скаковыми дорожками и вспомогательными строениями, а дальше к так называемой «Ротонде» с бронзовой статуей «Констанции», племенной тракененской кобылы.
Я направился в сторону площадки для игры в поло, но перед военным мостом свернул на набережную, огибавшую «Мертвый Рукав» (Toten Arm - так, по всей видимости, называли бывший изгиб реки в районе Нового Кладбища, после того, как река еще в конце 30-х годов обрела новое русло) и ведшую к прибрежным высотам «Нового Кладбища». Подъем наверх на велосипеде оказался варварским занятием и я хорошенько намучился. Однако, вид, открывшийся оттуда на Турнирные поля, только что посещенный Люксенберг, военный мост с частью армейского плаца, стрельбище стрелкового общества, а также новостройки вдоль шоссе на Каралене, был потрясающим.
Спускаться на велосипеде по крутому склону я посчитал неосмотрительным и посему выбрал извилистый маршрут за кладбищенскими заборами до городского садоводства, доехав до Цитенской дороги (ул. Ипподромная). Стремительный спуск по асфальтированной дорожке был почти наслаждением после мучительного подъема. Вскоре я снова оказался у военного моста, а затем на нашей обширной игровой площадке.
Между заросшими лесом склонами на западной стороне и перед деревней Ангерлинде, где находилась роща со «Старой Липой», мы часто летали на своих планерах.
То ли в 1942, то ли 1943 году, в «День Армии», наш Инстербургский Планерный клуб взлетел со склонов Ангерлинде и совершил демонстрационный полет. В то время я был горд, что был одним из пилотов, да и к тому же уже имел и лицензию пилота. Приземлился я в тот день рядом с рощей со «Старой Липой».
Моя прощальная экскурсия затянулась, так как я дольше запланированного задерживался в различных местах, предаваясь своим воспоминаниям. Я прошел с велосипедом по пешеходному мосту, ведшему в Камсвикен, о чьем загородном ресторане «Голодный Волк» уже упоминал. После, без остановок, проехал через овраг и вскоре оказался у входа на кладбище, а затем у городского садоводства. По левую руку мимо меня проплыли дома Пестрого ряда, затем я пересек мост над железной дорогой и очутился на Казерненштрассе (ул. Казарменная, ныне ул. Гагарина), которая полностью оправдывала свое название.
Слева я еще раз поприветствовал свою старую школу Песталоцци, после чего вскоре достиг Водонапорной башни — чем, собствено, и завершил свое мемориальное путешествие.
Это был прекрасный, полный воспоминаний, день, который я никогда не забуду, даже если фотографии, которые я сделал на свою камеру, и не соответствуют технически современным требованиям качества. В конце концов мой фотоаппарат был несколько больше, чем просто «беспристрастной камерой» или, как раньше выражались «камерой обскура». К тому же снимки не могут быть совсем плохими, поскольку они напоминают нам о нашем Инстербурге, а для меня, нажимавшего на спуск затвора, особенно.
Лотарь Хинц / Lothar Hinz

Сообщение отредактировал Stewart - 3.7.2014, 19:38