Insterburger Brief, или Письма из Инстербурга Опции

[Stewart]

Дорогие друзья!
Эту страничку на форуме я посвящаю журналу “Insterburger Brief”. Время от времени я буду выкладывать сюда переводы статей из этого издания, которые не вписываются в рамки прочих тем. Это могут быть просто художественные статьи или заметки. Частота появления переводов будет целиком и полностью зависеть от моего настроения, вдохновения, расположения Марса по отношению к Юпитеру, пожеланий левой пятки спозаранку и прочее, прочее…. Не судите строго люди добрые, ибо стараюсь как могу.
Первым произведением неожиданно выступит Рождественская история. И хотя дело сейчас вовсю движется к весне, мы с вами ненадолго окунемся в праздничную атмосферу любимого Инстербурга.

Итак:

“Insterburger Brief” декабрь 1961
Тихая ночь…

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК В ИНСТЕРБУРГЕ (WEIHNACHTSABEND IN INSTERBURG)

Он был точно таким же, что и в других городах. В последние часы перед закрытием магазинов толпы озабоченных горожан заполняли улицы Инстербурга. От “Мира на Земле” (рождественский гимн. прим. переводчика) не осталось и следа. Спешащие, нервозные люди, устремлялись по магазинам – усталые, с вымученными улыбками, продавцы, встречали их за прилавками.
На обдумывание того, что и кому подарить, уходили целые недели: “…может это… а может подвернется что-то получше… впрочем, в запасе еще много времени…”. Так постепенно приближался, а затем неожиданно наступал Святой Вечер!
Ну, слава Богу, он пришел! Над Альтер Маркт раздался звон колокола Лютеркирхи, возвестивший о том часе, когда, согласно предписанию полиции, должны были закрыться все магазины.
 Инстер.JPG ( 81.07 килобайт ) Кол-во скачиваний: 716

Наконец последний клиент был обслужен и господин Кошева, со вздохом облегчения, стал закрывать за ним дверь магазина парфюмерно-галантерейных и аптекарских товаров Готтвальда на Альтер Маркт. Но не успел он этого сделать, как к нему впопыхах ворвался еще один посетитель: “Ради Бога, подождите!” Это был старый клиент и господин Кошева, быстро пробормотав рождественское приветствие, впустил его. “мне срочно необходима большая бутылка “4711” (туалетная вода. прим. переводчика) для моей тещи… Я совершенно о ней забыл…!” Подобные сцены происходили и у Лидеманна напротив, и у Гутовски в узкой части Альтер Маркт – там так же было множество тех, кто “совершенно о чем-то забыл”. И не только у них случалось подобное, но и во всех других магазинах – исключая, разве что, большие торговые дома по торговле текстилем, такие как Дауме, Швейгер, Брендель и другие. Там решетки не поднимали даже для старых клиентов. К тому же текстиль не относился к категории “быстрых” покупок. В цветочном магазине Роде сняли с витрины один из последних кашпо для кого-то из “совершенно о чем-то забывших”.
Покуда улицы постепенно пустели, в витринах ещё долгое время продолжал гореть свет: владельцы магазинов и персонал устраняли последствия дневного “нашествия”. Затем всё стихло и у них. Улицы еще напоминали “беговые дорожки” по которым люди уже не гуляли, а спешили по домам. Их шаги окрыляло радостное предвкушение приближающегося праздника.
Фонарщик, с длинным шестом в руках, ходил от одного объекта своих забот к другому. Пошел снег, и вихри снежинок закружились в танце вокруг газовых фонарей. “Воистину Рождественская погода…”, пробормотал фонарщик, поднимая воротник своей куртки и спеша дальше. Хотя Инстербургские фонари и зажигались автоматически, но их газовые вентили необходимо было время от времени регулировать при помощи шеста фонарщика. В Рождественский Сочельник их огни должны гореть как следует!”.
 Инстер2.JPG ( 39.45 килобайт ) Кол-во скачиваний: 441

Улицы вновь заполнились людьми. Закутанные в теплые одежды семьи направлялись в кирхи. Повсюду звонили колокола, призывая к Рождественскому богослужению, которое должно было начаться с наступлением вечера. Правда, в католической кирхе оно наступало лишь в полночь.
В то время как Карл Шёне, в великолепной Лютеркирхе прославлял на органе рождение Сына Божьего, в Меланктонкирхе то же самое делал Трауготт Федке, а в Реформаторской кирхе Нидерштрассер. Церковные хоры исполняли хорошо известные рождественские гимны, а перед алтарем, у рождественской ёлки, мерцали свечи. Всё это было так прекрасно и захватывающе, а проповеди священников столь убедительны, что слушатели замерли – впрочем, только их взрослая часть, поскольку дети беспокойно ёрзали на своих местах. В них сквозило единственное желание: когда же всё это наконец закончится – когда же священник скажет Аминь! И вот этот момент наступил! Ликующие детские голоса влились в заключительный рождественский хорал.
Горожане заспешили по домам: дети задавали темп! После того, как был быстро съеден праздничный ужин, наконец раздался “звоночек”! Собственно от ужина можно было и совсем отказаться, тем более никто не был голоден. Но необходимо было соблюдать заведенный порядок даже в Рождественский Сочельник. Всё это было настолько увлекательно! Когда же, наконец, с лестницы послышатся тяжелые шаги Санта Клауса? Скоро этот момент наступит! Матушка вот уже как четверть часа ушла в большую комнату, в которую никого не пускали со вчерашнего вечера. У маленькой Гертруды пухлые щечки расцвели ярко-красным румянцем, а маленький Фриц хвастал, будто знает, что под маской Санты скрывается дядя Макс.
В дверь глухо постучали. Матушка вернулась из комнаты, оставив дверь в неё открытой. Там стояла нарядная рождественская ёлка, на чьих ветвях мерцали белые свечи. И тут вошёл Санта Клаус, облаченный в лохматую шкуру (маленький Фриц утверждал, что это была вывернутая наизнанку папина шуба), с глубоко надвинутой на лоб шапкой (конечно заснеженной – снег не успел растаять даже в тепле комнаты), с длинной белой бородой (из-за которой он наверняка плохо видел). В одной руке он сжимал посох, которым грозно размахивал, а в другой держал закинутый за спину мешок. Маленькому Фрицу стало немного не по себе. Маленькая Гертруда спряталась за матушкину спину, и Фриц тоже стал искать место, куда бы мог сбежать.
Низким голосом Санта поинтересовался, не ошибся ли он и здесь ли живут благовоспитанная Гертруда и непослушный Фриц. Оба, дрожащими голосами, подтвердили это – но лишь после того, как матушка пару раз подбодрила их. А затем Санта стал припоминать их маленькие грешки, совершенные ими в течение года, чем они были крайне удивлены. Неохотно и заикаясь – матери пришлось помогать Фрицу – они зачитали рождественские стихи.
После этого стало казаться, что лицо Санты просто лучится доброжелательностью. Он отложил в сторону грозный посох и раскрыл свой мешок. Там было всё: коляска для кукол и кукла с закрывающимися глазами для маленькой Гертруды, а для маленького Фрица деревянная железная дорога и игрушечная конная повозка с бочками. Сколько было счастья! Они совершенно не слышали, что им напутствовал Санта. Они обрадовались, когда он ушёл, потому что могли всецело заняться своими игрушками. Позже Фриц сказал, что это был все же дядя Макс, так как на Санте были надеты не правильные сапоги, а туфли, какие всегда носит дядя Макс.
Покуда отец затягивался рождественской сигарой, матушка сидела на диване со счастливой улыбкой и, глядя на свечи, предавалась мечтам. С улицы доносилась музыка. Это надо было видеть! Несмотря на зажженные рождественские свечи, повсюду распахивались окна. Четыре человека стояли на углу улицы под ярким газовым фонарем и исполняли “С высоких небес…”. Вокруг них танцевали снежинки. Мой Бог, как это было восхитительно и торжественно! И неважно, что исполнителям не всегда удавалось взять нужную ноту, и что температура в комнатах стала падать из-за сильного мороза – люди их слушали. А когда музыканты заканчивали играть, то переходили к следующему углу улицы.

Автор, увы, неизвестен

Сообщение отредактировал Stewart - 3.3.2013, 7:17

[Stewart]

Мы с вами уже побывали в гостях у Августа Стокманна на Цигельштрассе. Теперь, в продолжение темы, поговорим о самой этой улице.

"Insterburger Brief" 11/12 1987

Поскольку мы с вами находимся у Стокманна на Цигельштрассе (Кирпичная улица, ныне ул. Победы), то необходимо сообщить об этой улице, носящей столь скоромное имя, несколько больше.
Она действительно имела отношенние к кирпичам и вела к кирпичным заводам и складам на южной границе города.
По алфавиту она (долгое время) стояла последней в списке, но...
Не последней по своему значению.
Принимая во внимание экономические ресурсы и возможности своих жителей, можно с уверенностью заявить, что она была вполне самодостаточной! То есть, она могла существовать сама по себе, так как населявшие ее люди владели всеми необходимыми для этого профессиями. Там были продуктовые, булочные, и мясные магазины, портные, сапожники, бондари, токари, садовники, жестянщики, слесари и кузнецы, каретники, плотники, кожевники, маляры, и парикмахеры, и, не в последнюю очередь, пивовары. Да и в случае пожара, чего, к счастью не случалось, в наличие имелась хорошо снаряженная пожарная команда. Две кирхи — Меланктонкирха и Баптистская кирха, предоставляли жителям возможность заботиться о своем духовном благе.
Тем не менее, имея такой потенциал, улица была весьма скромной. В то время как другие улицы нашего города носили имена полководцев, поэтов, и других великих людей, она оставалась Кирпичной. Кроме того, это была одна из старейших улиц Инстербурга. Лишь в тридцатые годы, в списке улиц, она была потеснена с последнего места новыми Соппотерштрассе и Цитенвег.
Ее скромность выражалась в том, что она никогда не переименовывалась. А кто хотел жить на Кирпичной улице? Такое название мало кому могло польстить.
Но мы совершим краткое турне по этой искренне любимой своими жителями улице.
От Кенигсбергерштрассе (фактически от моста) отсчет начинался с левой стороны, с дома под номером 1. Сначала тут располагалась пивоварня Фроезе (Froese), затем магазин Колониальных и Хозяйственных товаров, а также конюшня Фалтина, а еще позже бакалейный магазин с акцентом на деликатесы Х.А.Коха.
Дом №2 принадлежал кожевнику Августу Дишнату. Между этими домами находился один из двух переулков (Teichgassen) круто спускавшихся к Гавенскому пруду, имевшему для кожевенного производства большое значение. Дом №3 принадлежал Иоганне Хёльцель, владевшей процветающим мукомольным производством. В доме №4 жила супружеская пара художников Мюллеров, державших небольшой канцелярский магазин. Фактически же хозяин дома по своей профессии был архитектором.
Следующий дом был известен в народе как «чернильница». Очень он был на неё похож: низкий дом с шатровой крышей, в середине которой дымила низкая труба. Он носил порядковый номер 5. Изначально это была «таможня у Кирпичных ворот». Вдоль деревянного забора его сада к Гавенскому пруду вел еще один крутой переулок.
Дом №6 на Кирпичной улице был многоэтажным жилым домом с двумя магазинами на первом этаже. Его заказчиком и владельцем был плотник Герман Шабловски, чье предприятие располагалось на Шёнштрассе (ныне не существует). В одним из магазинов он продавал свою продукцию, а другим владел парикмахер Вильгельм Разем.
Свой цех и магазин имел жестянщик Карл Шлеферайт в доме №7.
Следующим зданием (№8) владел мясник Отто Патабель.
Судебный пристав (?) Карл Пальке был собственником следующего дома (№9).
О доме №10 Стокманна уже говорилось (читайте пост №27). Следом за ним находился большой комплекс зданий, построенных в 1890 году под пивоварню Бруна и Фроезе, называвшейся также «Немецким Пивоваренным Заводом». В примыкающих к улице домах первоначально жили работники пивоварни. После произошедшего в 1917 году роспуска пивоварни, в которую также входил «Городской Пивоваренный Завод» на Беловштрассе, вместе с пивоварней Бернекера и Замковой пивоварней, в зданиях разместилась проволочная фабрика Малка, Хюта и Тура, а также Восточнопрусская колбасная фабрика.
На участке дома №13 пекарь Франц Хазенбайн держал процветающую кондитерскую, в которой можно было приобрести также и «обычные» хлебобулочные изделия. Здесь же находилась квартира пастора Фридриха Ратке. На дочери этого священника, Мие, кстати, женился второй сын Августа Стокманна, Эрих. Он был ландратом (государственным советником) Хйнриксвальде.
На следующем земельном участке, принадлежавшем баптистской общине, в 1896 году была торжественно открыта «Баптистская Кирха». Там же находилась и квартира её проповедника.
Оттилия Брюхерт, вдова, упоминается в качестве собственницы дома №15 в адресной книге, а Эльма Руддикейт владелицей дома №16.
Дом №17 был уже городской собственностью.
До этого места все земельные участки с их домами шли вдоль Гавенского пруда. Отсюда же начиналась Долина Стрелков или городской парк, раскинувшийся вплоть до конца улицы.
Сразу за домом №17 в долину круто спускалась дорожка. Примерно на середине от нее ответвлялась, скрытая в кустарнике, «Тропа Помолвленных». Другая, выложенная плитами дорожка, вела к склону позади Пожарной части и электростанции, доходя до мемориала «Германия». Отсюда вправо дорога непосредственно вела к перрону узкоколейной железной дороги, тогда как дорога прямо уводила к Кляйнбанштрассе и туннелю.
Но теперь мы уже проделали приличный путь по Кирпичной улице. Итак, идем назад, заметив при этом, что вышеупомянутые дорожки, ответвлявшиеся от Кирпичной улицы, сходились вокруг небольшой и примитивной детской площадки в Долине Стрелков.
К Кирпичной улице относились участки и дома вплоть до узкоколейной железной дороги. Дома 17а и 18 в основном были предназначены для членов пожарной дружины. За ними начинались рельсы узкоколейки и заканчивался район, известный как «Кирпичные ворота».
На другой стороне улицы, сразу за рельсами, ответвлялась дорога, которая первоначально была известна как «Черная Дорога», но потом получила официальное название Вальдхаузенерштрассе (3-й переулок Победы).
На Кирпичной улице стоял многоэтажный угловой дом (№18a), принадлежавший Ойгену Эйгену. На его первом этаже находился продуктовый магазин Поля Фельса.
Профессии жильцов следующих домов в адресных книгах того времени являют собой красочное лоскутное одеяло: от вдовы генерального инспектора городского управления, кандидата на должность машиниста паровоза, помощника стрелочника, преподавательницы игры на фортепиано, фройляйн (сразу несколько), множество вдов, мальчиков на побегушках, до вагоностроителей и пекарей. По всей видимости, в доме №21 был маленький магазинчик, принадлежавший Кати Йон, а в доме №23 художник Попилат имел свою мастерскую. Фрицу Аугустату, извозопромышленнику, принадлежал дом №24, тогда как вдова Амалия Аудирш была собственницей дома №25. Щеточник и фотограф, жившие в этих домах, дополняли профессиональную палитру жителей Кирпичной улицы. Мясник Швиббе держал здесь свое дело. Также в одном из этих домов был продуктовый магазин, что, к сожалению, не отражено в Адресной книге. Фриц Ридель, бизнесмен из Гросс Варкау (Шишкино), зарегистрирован в качестве владельца дома №26, а кузнец Пауль Норкус дома №27. В этих домах, с большим количеством учеников и подмастерьев, трудились колесник Литти, а также кузнец и каретник Герман Норкус. К ним можно отнести также маляра и лакировщика Синнекера. Эти три предприятия выпускали кареты всех видов, от простых рабочих телег, до элегантных ландо. За кузницей Норкуса начиналась Пульверштрассе (2-й переулок Победы).
На территории между Пульверштрассе и Георг-Фридрихштрассе (остаток улицы ныне именуется 1-й переулок Победы) в 1909-1911 годах была построена Меланктон-кирха. Она обошлась в 150000 марок и имела башню высотой 50 метров. Она была построена под руководством каменщика и плотника Остеррохта.
 Сканировать1.JPG ( 166.36 килобайт ) Кол-во скачиваний: 323

Фото: Меланктонкирха на Кирпичной улице имела свою рождественскую ёлку. Красивое дерево росло на части газона перед входом в храм.

Помимо нее, возле Георг-Фридрихштрассе, возник дом священника (№28), в котором жил пастор Федтке.
Амалия Поленц в Адресной книге была зарегистрирована в качестве владелицы дома №29. У медника Рихарда Поленца здесь был свой цех, а в задней части дома сапожник Макс Коллин по “индивидуальному заказу” шил туфли и сапоги.
В соседнем здании (#30) у художника Луиса Бергера была своя маленькая мастерская, которую он затем сдал конфетной фабрике Спарманна с Вильгельмштрассе, который устроил здесь небольшой магазин. Сам дом принадлежал старшему судебному приставу Мартину Штанику.
В следующем доме (№30а) пекарь Патабель владел небольшой, но процветающей, пекарней, которую после его смерти приобрел пекарь Пудлас.
О предприятии по торговле Колониальными Хозяйственными товарами, коим владел Эдуард Круска (дом №31), уже упоминалось. Во дворе судебного пристава Кунерта располагался склад заложенных вещей, в котором он устраивал также и аукционы. Предприниматель Эдуард Круска был зарегистрирован еще и как владелец соседнего дома (№31а). Здесь начиналась или, если угодно, заканчивалась, Шёнштрассе (ныне не существует). На другой стороне улицы, прямо напротив «чернильницы», стоял похожий маленький домик, в котором Иоганна Лир на протяжении многих лет держала небольшой магазинчик по продаже молочных продуктов. В соседнем с ней помещении располагалась прачечная — естественно ручная. Её услугами пользовались многие домохозяйки «нижней» части Кирпичной улицы. Сам дом принадлежал городу.
Дом №37 принадлежал мяснику Эрнсту Йозефу, который здесь же держал свой магазин.
Рядом с ним стоял многоэтажный жилой дом №38, которым владел Вилли Хейслер, плотник. На первом этаже у парикмахера Скоблина был свой «Салон», а в других витринах, выходящих на улицу, плотник Хейслер выставлял свою продукцию.
Элла Кнуп и Хедвиг Куниш из Берлина зарегистрированы в качестве владельцев дома №39. В адресной книге это был последний дом на Кирпичной улице. Можно вспомнить, что в этой части улицы было еще одно здание, в котором некоторое время находился продуктовый магазин, а также мастерская слесаря Ойгена Дица.
Угловой дом с магазином парфюмерно-галантерейных и аптекарских товаров (Фриза, Меркса, Пильзекера) по всей видимости относился уже к Кенигсбергерштрассе, так как он не отражен в Адресной книге, в списке домов на Кирпичной улице.
Вот и все, что касается Кирпичной улицы и ее жителей. В хорошем состоянии сохранилась лишь Меланктонкирха (?!), тогда как ее жители разбросаны по всему свету.