Insterburger Brief, или Письма из Инстербурга Опции

[Stewart]

Дорогие друзья!
Эту страничку на форуме я посвящаю журналу “Insterburger Brief”. Время от времени я буду выкладывать сюда переводы статей из этого издания, которые не вписываются в рамки прочих тем. Это могут быть просто художественные статьи или заметки. Частота появления переводов будет целиком и полностью зависеть от моего настроения, вдохновения, расположения Марса по отношению к Юпитеру, пожеланий левой пятки спозаранку и прочее, прочее…. Не судите строго люди добрые, ибо стараюсь как могу.
Первым произведением неожиданно выступит Рождественская история. И хотя дело сейчас вовсю движется к весне, мы с вами ненадолго окунемся в праздничную атмосферу любимого Инстербурга.

Итак:

“Insterburger Brief” декабрь 1961
Тихая ночь…

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК В ИНСТЕРБУРГЕ (WEIHNACHTSABEND IN INSTERBURG)

Он был точно таким же, что и в других городах. В последние часы перед закрытием магазинов толпы озабоченных горожан заполняли улицы Инстербурга. От “Мира на Земле” (рождественский гимн. прим. переводчика) не осталось и следа. Спешащие, нервозные люди, устремлялись по магазинам – усталые, с вымученными улыбками, продавцы, встречали их за прилавками.
На обдумывание того, что и кому подарить, уходили целые недели: “…может это… а может подвернется что-то получше… впрочем, в запасе еще много времени…”. Так постепенно приближался, а затем неожиданно наступал Святой Вечер!
Ну, слава Богу, он пришел! Над Альтер Маркт раздался звон колокола Лютеркирхи, возвестивший о том часе, когда, согласно предписанию полиции, должны были закрыться все магазины.
 Инстер.JPG ( 81.07 килобайт ) Кол-во скачиваний: 716

Наконец последний клиент был обслужен и господин Кошева, со вздохом облегчения, стал закрывать за ним дверь магазина парфюмерно-галантерейных и аптекарских товаров Готтвальда на Альтер Маркт. Но не успел он этого сделать, как к нему впопыхах ворвался еще один посетитель: “Ради Бога, подождите!” Это был старый клиент и господин Кошева, быстро пробормотав рождественское приветствие, впустил его. “мне срочно необходима большая бутылка “4711” (туалетная вода. прим. переводчика) для моей тещи… Я совершенно о ней забыл…!” Подобные сцены происходили и у Лидеманна напротив, и у Гутовски в узкой части Альтер Маркт – там так же было множество тех, кто “совершенно о чем-то забыл”. И не только у них случалось подобное, но и во всех других магазинах – исключая, разве что, большие торговые дома по торговле текстилем, такие как Дауме, Швейгер, Брендель и другие. Там решетки не поднимали даже для старых клиентов. К тому же текстиль не относился к категории “быстрых” покупок. В цветочном магазине Роде сняли с витрины один из последних кашпо для кого-то из “совершенно о чем-то забывших”.
Покуда улицы постепенно пустели, в витринах ещё долгое время продолжал гореть свет: владельцы магазинов и персонал устраняли последствия дневного “нашествия”. Затем всё стихло и у них. Улицы еще напоминали “беговые дорожки” по которым люди уже не гуляли, а спешили по домам. Их шаги окрыляло радостное предвкушение приближающегося праздника.
Фонарщик, с длинным шестом в руках, ходил от одного объекта своих забот к другому. Пошел снег, и вихри снежинок закружились в танце вокруг газовых фонарей. “Воистину Рождественская погода…”, пробормотал фонарщик, поднимая воротник своей куртки и спеша дальше. Хотя Инстербургские фонари и зажигались автоматически, но их газовые вентили необходимо было время от времени регулировать при помощи шеста фонарщика. В Рождественский Сочельник их огни должны гореть как следует!”.
 Инстер2.JPG ( 39.45 килобайт ) Кол-во скачиваний: 441

Улицы вновь заполнились людьми. Закутанные в теплые одежды семьи направлялись в кирхи. Повсюду звонили колокола, призывая к Рождественскому богослужению, которое должно было начаться с наступлением вечера. Правда, в католической кирхе оно наступало лишь в полночь.
В то время как Карл Шёне, в великолепной Лютеркирхе прославлял на органе рождение Сына Божьего, в Меланктонкирхе то же самое делал Трауготт Федке, а в Реформаторской кирхе Нидерштрассер. Церковные хоры исполняли хорошо известные рождественские гимны, а перед алтарем, у рождественской ёлки, мерцали свечи. Всё это было так прекрасно и захватывающе, а проповеди священников столь убедительны, что слушатели замерли – впрочем, только их взрослая часть, поскольку дети беспокойно ёрзали на своих местах. В них сквозило единственное желание: когда же всё это наконец закончится – когда же священник скажет Аминь! И вот этот момент наступил! Ликующие детские голоса влились в заключительный рождественский хорал.
Горожане заспешили по домам: дети задавали темп! После того, как был быстро съеден праздничный ужин, наконец раздался “звоночек”! Собственно от ужина можно было и совсем отказаться, тем более никто не был голоден. Но необходимо было соблюдать заведенный порядок даже в Рождественский Сочельник. Всё это было настолько увлекательно! Когда же, наконец, с лестницы послышатся тяжелые шаги Санта Клауса? Скоро этот момент наступит! Матушка вот уже как четверть часа ушла в большую комнату, в которую никого не пускали со вчерашнего вечера. У маленькой Гертруды пухлые щечки расцвели ярко-красным румянцем, а маленький Фриц хвастал, будто знает, что под маской Санты скрывается дядя Макс.
В дверь глухо постучали. Матушка вернулась из комнаты, оставив дверь в неё открытой. Там стояла нарядная рождественская ёлка, на чьих ветвях мерцали белые свечи. И тут вошёл Санта Клаус, облаченный в лохматую шкуру (маленький Фриц утверждал, что это была вывернутая наизнанку папина шуба), с глубоко надвинутой на лоб шапкой (конечно заснеженной – снег не успел растаять даже в тепле комнаты), с длинной белой бородой (из-за которой он наверняка плохо видел). В одной руке он сжимал посох, которым грозно размахивал, а в другой держал закинутый за спину мешок. Маленькому Фрицу стало немного не по себе. Маленькая Гертруда спряталась за матушкину спину, и Фриц тоже стал искать место, куда бы мог сбежать.
Низким голосом Санта поинтересовался, не ошибся ли он и здесь ли живут благовоспитанная Гертруда и непослушный Фриц. Оба, дрожащими голосами, подтвердили это – но лишь после того, как матушка пару раз подбодрила их. А затем Санта стал припоминать их маленькие грешки, совершенные ими в течение года, чем они были крайне удивлены. Неохотно и заикаясь – матери пришлось помогать Фрицу – они зачитали рождественские стихи.
После этого стало казаться, что лицо Санты просто лучится доброжелательностью. Он отложил в сторону грозный посох и раскрыл свой мешок. Там было всё: коляска для кукол и кукла с закрывающимися глазами для маленькой Гертруды, а для маленького Фрица деревянная железная дорога и игрушечная конная повозка с бочками. Сколько было счастья! Они совершенно не слышали, что им напутствовал Санта. Они обрадовались, когда он ушёл, потому что могли всецело заняться своими игрушками. Позже Фриц сказал, что это был все же дядя Макс, так как на Санте были надеты не правильные сапоги, а туфли, какие всегда носит дядя Макс.
Покуда отец затягивался рождественской сигарой, матушка сидела на диване со счастливой улыбкой и, глядя на свечи, предавалась мечтам. С улицы доносилась музыка. Это надо было видеть! Несмотря на зажженные рождественские свечи, повсюду распахивались окна. Четыре человека стояли на углу улицы под ярким газовым фонарем и исполняли “С высоких небес…”. Вокруг них танцевали снежинки. Мой Бог, как это было восхитительно и торжественно! И неважно, что исполнителям не всегда удавалось взять нужную ноту, и что температура в комнатах стала падать из-за сильного мороза – люди их слушали. А когда музыканты заканчивали играть, то переходили к следующему углу улицы.

Автор, увы, неизвестен

Сообщение отредактировал Stewart - 3.3.2013, 7:17

[Stewart]

Света, спасибо за теплые слова! Для меня крайне важно знать, что все это кому-то нужно. Ведь эти статьи не только источник информации об истории Инстербурга, но они также являют собой ценный материал, помогающий раскрыть дух города, прочувствовать его атмосферу. Все эти воспоминания повествуют нам о простом человеческом счастье или трагедии, чего и в помине нет в официальных хрониках.
Сейчас мы плавно перейдем от Рождества к Новому году, а затем я займусь переводом статьи, посвященной садам и паркам довоенного города.

“Insterburger Brief” декабрь 1961

Воспоминания о...

НОВОГОДНЕМ ВЕЧЕРЕ В АИСТИНОМ ГНЕЗДЕ ИНСТЕРБУРГА (SILVESTER IM INSTERBURGER STORCHENNEST)

С нашей памятью порой происходит нечто странное: если вы пытаетесь заглянуть в нее спустя долгие годы, она напоминает семикратно запертый сейф с таинственными ящиками внутри. Но достаточно небольшого разговора с земляками, которых вы встретили после стольких горьких лет на чужбине, как происходит чудо — сейф открывается и из ящиков возникают образы прошлого. Вы неожиданно оказываетесь посреди ушедших событий и вспоминаете детали, которые, как вы полагали, давно канули в лету. Так произошло и со мной, когда я, приехав на слет инстербуржцев в Мюнхене, в разговоре с инстербуржскими друзьями, услышала имя, напомнившее мне о моей работе в Провинциальной Женской Клинике Инстербурга. Перед моим мысленным взором отчетливо возникли воспоминания об одном Новогоднем вечере. В каком же это было году? Наверное 25 или 26 лет тому назад. Я как раз получила образование няни по уходу за грудными детьми.
Рождество, подарившее нам несколько младенцев, уже осталось позади, и вот наступили последние часы старого года. Праздники, отмечавшиеся в клинике, отличались от других подобных учреждений лишь тем, что после них приходилось убираться более тщательно – в остальном они были точно такими же. Сама клиника была похожа на любую другую лечебницу. Аист не обращал никакого внимания на праздники, и в канун Нового года родильная палата была заполнена. Несколько горожанок ожидали своего тяжелого часа.

 1.JPG ( 24.68 килобайт ) Кол-во скачиваний: 299

Фото 1: Кто теперь из повзрослевших жителей Инстербурга узнает себя в грудных детях, которых держат на руках сестры Провинциальной Женской Клиники? Вторая слева: Ильза фон Хейбовиц (автор статьи).

О Провинциальной Женской Клинике я могу сказать не так уж и много. Она являла собой модель образцово оборудованной современной больницы и располагалась в конце Аугусташтрассе, посреди ухоженного парка. В качестве антипода, напротив нее находился приют Виктории (Viktoriastift). В нем престарелые инстербуржцы, в окружении любезных сестер милосердия, проводили последние годы своей жизни. У нас же юные инстербуржцы, под присмотром врачей и заботливых медсестер, только начинали свою жизнь. То, что оба учреждения оказались друг напротив друга, было, конечно же, совпадением.

 2.JPG ( 38.39 килобайт ) Кол-во скачиваний: 356

Фото 2: Клиника в солнечных лучах зимой — на фото тыльная сторона здания.

С последнего этажа клиники, к юго-востоку от города, был виден лес. В нескольких сотнях метрах, за Осиновой дамбой, находилось кладбище, на котором многие солдаты Первой Мировой войны нашли свое последнее пристанище. Справа от клиники был пруд (Strauchmühleteich). Сейчас он находился под толстым одеялом изо льда и снега. Снегопад продолжался и в Новогодний вечер, а потому сторож постоянно ходил со снеговой лопатой, расчищая дорогу к главному входу и хозяйственным постройкам.
Руководитель клиники, профессор Сигель нанес свой последний визит в уходящем году и своим остроумием поддержал молодых матерей и больных женщин. С кухни доносился пряный аромат пунша и подаваемых на стол блинчиков, специально приготовленных к празднику. Конечно же, врач перед этим определил, кому и что можно было есть за праздничным столом.
В приемной постоянно звонил телефон: “…Сестра… ради Бога… пожалуйста, скажите, это уже случилось?” Почти всегда медсестра сначала спрашивала: “Кто говорит?”, и зачастую получала взволнованный ответ: “… это отец…!”
В длинных коридорах зажегся свет, отражаясь от начисто натертого воском пола. Сестра Сюзанна и сестра Элен, дежурные медсестры, беззвучно проскользнули в палату интенсивной терапии, дабы проверить все ли в порядке.
В палате грудничков, отделенной от коридора большим окном, они лежали в своих корзинках, новые земляне, один (или одна) радом с другой (или другим). Они играли – пусть и неосознанно – своими розовыми маленькими пальчиками или что-то напевали, как это могут делать только они, своим сверстникам. Лизелотта Вогельрейтер, фройляйн Кляйн (увы, забыла ее имя) и я были ученицами школы медсестер. Мы постоянно находились на ногах, заботясь о наших маленьких пациентах. Все шло своим чередом. Детей матерям привозили к кровати только для грудного кормления.
В обычные дни мы, как правило, к 10 часам вечера уже лежали смертельно усталые по своим кроватям, так как вставать приходилось засветло. Но сегодня был Новый год и невзирая на устоявшуюся привчку мы хотели встретить его бодрствующими. Сестра на кухне с пониманием отнеслась к нашему желанию и специально преподнесла нам большой кувшин пунша (который вряд ли содержал алкоголь, учитывая специфику нашей работы). Нам, естественно, было любопытно, кем окажется первый родившийся в новом году гражданин Инстербурга. Когда часы пробили 12 часов мы, выпив пунша и обменявшись добрыми пожеланиями в наступившем году, осторожно полнялись в родильную палату. Из двери показался доктор Шой — дежурный врач. «Что, вы тоже на ногах?», удивленно спросил он - «... ну, в таком случае... первым инстербуржцем оказался мальчик... он обогнал девочку на десять минут...!», засмеялся он и ушел. Две кормилицы Хемпель и Кобе — чьи имена я помню до сих пор — тоже пришли узнать, кто окажется первым.
В приемной зазвонил телефон и трубку поднял ночной дежурный. Звонили два господина из газеты «Остпройссишен Тагеблатт», сказал он, желающие взять интервью у первого новорожденного. Они сказали, что начальник им разрешил. Однако сначала необходимо было спросить дежурного врача. Как выяснилось, тот был в курсе. «Интервью» оказалось весьма забавным. Новорожденный, естественно, не мог говорить и его еще необходимо было подготовить. В тот момент он был совершенно немилостив и ничего не хотел знать о прессе. Сначала даже решили, что на фото младенец будет выглядеть не слишком фотогенично, т. к. был весь морщинистый (его сравнивали даже с прошлогодней картошкой — но разве молодые люди понимают хоть что-то в красоте грудного ребенка и совсем еще новорожденного дитяти?). Как бы там ни было, но новый гражданин Инстербурга, 2 января, украшал своим портретом местный выпуск «Остпройссишен Тагеблатт».
Такой была Новогодняя ночь в нашем старом и дорогом Инстербурге, в знаменитой Провинциальной Женской Клинике, в которой столь много инстербуржцев появились на свет.

Автор Ilse Krause, урожденная von Heybowitz

Сообщение отредактировал Stewart - 6.3.2013, 9:14

[Вальд]

Спасибо большое за интересные тексты!