на суд общественности: градостроительная история, черновой вариант энциклопедической статьи о градостроительстве пруссии Опции

[prussak]

Предисловие

В градостроительстве, а равно и в политике, Восточная Пруссия – аллювиальная земля: и короли тут были “в” Пруссии, и население собиралось с бору по сосенке, и города, и государства... все изобретались вовне и привносились сюда чуть ли не готовыми, становились родными. Эксперимент повторялся неоднократно, орденом, герцогом, королём, народным советом, и каждый раз – с нового, чистого листа: места тут такие, наверное?.. Оттого и геометрическая правильность – и лёгкая потустороннесть восточнопрусского очарования, обещание личных свобод – и жёсткий патернализм, что вошли здесь в плоть и кровь и почву, стали неотъемлемой частью этой земли.

Призванный Крушвицким договором (Kruschwitz, 1230 г., ныне Крушвица), Тевтонский орден вторгся в завислинский “Кульмский лен” и сразу же закрепился: на переправе был основан Торн (Thorn, городские права с 1231 г., ныне Торунь), за ним последовали Кульм (Kulm, 1232 г., ныне Хелмно), Реден (Rehden, 1234 г., ныне Радзынь-Хелминьски), Грауденц (Graudenz, 1234 г., ныне Грудзёндз) и Мариенвердер (Marienwerder, 1234 г., ныне Квидзын). За считаные годы на карте появились 97 городов и почти полторы тысячи деревень – откуда сие?
Разве не было полутысячелетие после переселения народов временем повсеместного усыхания городов до деревень, деревень до пустошей? Разве не насчитывала Германия не более 40 городов, считая таковыми и остатки римских поселений, в стенах “не по размеру”, и посады, и слободы при замках новых феодалов? В одном лишь рыцарстве, страждущем небесного Иерусалима и незадолго до того потерявшем Иерусалим земной, видавшем воочию градостроительство Востока, причина этой небывалой урбанизации? Европа, действительно, многое взяла у Азии, но и самоё крестовые походы сложно представить без рывка, произошедшего дома: с середины XII века германское село впервые за столетия накормило страну; перешло к трёхполью, стало вывозить урожай и специализироваться (прежде каждый был и швец и жнец). Ценою сытости стала свобода оружного поселенца, лишь отказавшись от неё он стал архитипичным немецким крестьянином: переход от внутрисемейной, внутридеревенской автономии к хуторянину-торговцу, с караваном ходившему на ближние и дальние ярмарки, обеспечивала вооружённая княжья рука. Перекроив с IX века прежние общинные поля, закрепив их за поселянами, князья не преминули и закрепить крестьян на них, взяв себе заботы об их мирном труде. Они же обеспечили первоначальный рост пахотных земель, направляя корчевание лесов.
Результат не заставил себя ждать: к 1050 г. население более чем удвоилось (до 5 миллионов), к 1200 г. - ещё раз удвоилось, росли и невостребованные в собственном хозяйстве избытки урожаев, превращались в товар. Появились ярмарки, а там и ярмарочные города при бродах или у замков, с произвольно проложенными улицами и округлыми палисадами. Города доросли до собственных своих старых стен и выплеснулись вовне.
Некоторая правильность и осмысленность планировки города появляется лишь после XI века, когда градоустроение переходит из рук торговцев, разбивающих шатры своего каравана где им сподручнее, в ведение церковных и светских князей. Формы упорядочиваются, возгоняются к некоему абсолюту: в тот момент таковым является уличный торг, протяжённая широкая улица-площадь, тянущаяся через весь город (Мюнхен). Из редкой забавы лиц духовных (Мюнхен не даром в гербе несёт монаха: до XIII века на три монастырских поселения приходилось по одному княжескому и купеческому) градостроительство превратилось в целую отрасль права, проектирования и даже дохода, королей, городских корпораций и частных предпринимателей. В Германии 16 миллионов было уже до 3000 городов, причём закладка большинства пришлось на уже упомянутый XIII век. Оттокар Богемский основал более шестидесяти: один из них сразу нарекли Кёнигсбергом.

[meteor]

Предисловие

В градостроительстве, а равно и в политике, Восточная Пруссия – аллювиальная земля: и короли тут были “в” Пруссии, и население собиралось с бору по сосенке, и города, и государства... все изобретались вовне и привносились сюда чуть ли не готовыми, становились родными. Эксперимент повторялся неоднократно, орденом, герцогом, королём, народным советом, и каждый раз – с нового, чистого листа: места тут такие, наверное?.. Оттого и геометрическая правильность – и лёгкая потустороннесть восточнопрусского очарования, обещание личных свобод – и жёсткий патернализм, что вошли здесь в плоть и кровь и почву, стали неотъемлемой частью этой земли.

Призванный Крушвицким договором (Крусчщитз, 1230 г., ныне Крушвица), Тевтонский орден вторгся в завислинский “Кульмский лен” и сразу же закрепился: на переправе был основан Торн (Тхорн, городские права с 1231 г., ныне Торунь), за ним последовали Кульм (Кулм, 1232 г., ныне Хелмно), Реден (Рехден, 1234 г., ныне Радзынь-Хелминьски), Грауденц (Грауденз, 1234 г., ныне Грудзёндз) и Мариенвердер (Мариенщердер, 1234 г., ныне Квидзын). За считаные годы на карте появились 97 городов и почти полторы тысячи деревень – откуда сие?
Разве не было полутысячелетие после переселения народов временем повсеместного усыхания городов до деревень, деревень до пустошей? Разве не насчитывала Германия не более 40 городов, считая таковыми и остатки римских поселений, в стенах “не по размеру”, и посады, и слободы при замках новых феодалов? В одном лишь рыцарстве, страждущем небесного Иерусалима и незадолго до того потерявшем Иерусалим земной, видавшем воочию градостроительство Востока, причина этой небывалой урбанизации? Европа, действительно, многое взяла у Азии, но и самоё крестовые походы сложно представить без рывка, произошедшего дома: с середины ХИИ века германское село впервые за столетия накормило страну; перешло к трёхполью, стало вывозить урожай и специализироваться (прежде каждый был и швец и жнец). Ценою сытости стала свобода оружного поселенца, лишь отказавшись от неё он стал архитипичным немецким крестьянином: переход от внутрисемейной, внутридеревенской автономии к хуторянину-торговцу, с караваном ходившему на ближние и дальние ярмарки, обеспечивала вооружённая княжья рука. Перекроив с ИХ века прежние общинные поля, закрепив их за поселянами, князья не преминули и закрепить крестьян на них, взяв себе заботы об их мирном труде. Они же обеспечили первоначальный рост пахотных земель, направляя корчевание лесов....

Уважаемый prussak, в предисловии несколько большое количество вопросов может сподвинуть оппонентов навязать вам ненужную полемику. Не лучше ли применить утвердительную форму?

Разве не насчитывала Германия не более 40 городов, ..

Тут могут вылесть как черт из коробочки некий приверженец теорий археолога и этнографа Марии Гимбутас, и широко размахивая, как мечом, книжныи трудом "Балты" впаривать идеи, что в 1400 году Тевтонский орден похвалялся тем, что захватил 54 города (возможно имеются в виду городища), 890 деревень и 19000 хуторов для новых колонистов.

[prussak]

Разве не насчитывала Германия не более 40 городов, ..

Тут могут вылесть как черт из коробочки некий приверженец теорий археолога и этнографа Марии Гимбутас, и широко размахивая, как мечом, книжныи трудом "Балты" впаривать идеи, что в 1400 году Тевтонский орден похвалялся тем, что захватил 54 города (возможно имеются в виду городища), 890 деревень и 19000 хуторов для новых колонистов.

подразумевалось, что 40 городов имелось в священной римской империи германской нации. позднее именно её я подразумеваю под "германией" или "метрополией", так как пруссия в германию не входила. наверное, для вящей понятности следует по крайней мере в этом месте объяснить, какую именно германию я имею в виду.

далее у меня будет и о том, что некоторым городам ордена предшествовали прусские городища. утверждать же наследование им было бы столь же ошибочно, как и трактовать петербург как наследник ниеншанца, пусть даже бывшие жители его и стали петербуржцами!

----

Всё же, градостроительными центрами церкви не становились и там. Общей схемой города XIV века был четвероугольник с двумя, позднее четырьма противолежащими воротами в середине каждого из прясел, с улицей, по прохождении ворот немедленно разделяемой на два параллельных проезда, на квартал отстоящих друг от друга, с рыночной площадью шириной в такой квартал, с проездами, отходящими от углов этой площади и следующими её периметру, оставляя середину незатронутой для беспрепятственного торга (отчего они и называются Кольцами, Ring). Лучшие образцы того мы найдём в Алленбурге (Allenburg, 1400 г., ныне Дружба), Нейденбурге (Neidenburg, 1381 г., ныне Нидзица), Браунсберге (Braunsberg, 1254 г., ныне Бранево) и Фридланде/Правдинске. Чрезвычайно изящное решение мы видим в Раутене (Raudten, 1209 г., ныне Рудна) на севере Силезии: дорога, пройдя ворота, образует немедленно площадь при южном фасаде стоящей здесь церкви, расходится вилкой на 50–60м, к паперти и к хорам и тем образует парный проезд к рынку (со стоящей средь него ратушей) и выходным воротам, у которых оба проезда сходятся. Показательно, что обе эти улицы были заужены домами, выдвинутыми на 5–6м в рынок, и тем его ещё чётче оформившими в плане: первоначальные торговые галереи, столь характерные до самой войны для городов Вармской епископии (Ermland), а прежде распространённые и по всей Восточной Пруссии, здесь не снесли, а поглотили домами. Следы подобного мы позднее увидим и на рыночной площади Гердауэна (Gerdauen, 1389 г., ныне Железнодорожный), северной стороной нарушавшей красную линию улицы; лишь шаг отделяет эти формы от французских образцов, вовсе застраивавших углы, превращавших рынок в правильный, ничем не нарушенный квадрат парижской пл. Вогезов. Дальнейшее развитие показывает Шиппенбайль (Schippenbeil, 1351 г., ныне Семпополь), где пара улиц последовательно проходит три площади. Наследником их в королевские времена стал трёхплощадной же Шталлупёнен (Stallupönen, 1722 г., ныне Нестеров).

Постепенную возгонку бесхитростной прихотливости к геометрическим идеалам городских стен мы находим по Германии уже в X веке; простейшую форму нам показывает Рохлиц на Мульде (Rochlitz), чей новгород конца XII века – одна единственная улица, протянувшаяся от замка до восточных ворот, с островками торговых рядов, ратуши и церкви: тюрингцы основали множество подобных ему по всей Силезии в начале XIII века. Перпендикулярным проездам отводилась роль служебных; такое сохранялось и позже, когда рост городов приводил ко трём и более параллельным улицам, как в Ландсберге-на-Варте (Landsberg an der Warthe, ныне Гомжув Велькопольский; там же и характерное разделение двух основных проездов сразу за западными воротами). Лишь к концу XIII века доминирование продольных улиц уступило место равноценности обеих планировочных направлений.

Регулярный город начинается рынком, и прочие меры, большие и малые, все выводятся из него. Законченность такой композиции позволяет следовать контурам ландшафта, но только до тех пределов, пока тот не станет препятствовать схеме: прусский детинец не станет из квадратного – трапецией или, как Кремль, треугольником. Многочисленность «квадратных» образцов на колонизируемом востоке объясняется тем, что на землях метрополии пространства к закладке новых городов к тому времени просто не оставалось, что города здесь уже получили свою законченную форму, а поля – своих крестьян. Здесь же средневековых Черёмушек, проектировавшихся не на месте и зачастую не полностью соответствовавших требованиям этого самого места было заложено достаточно, чтобы с течением веков именно они стали олицетворением “истинно прусского градостроительства”. При колонизации Прусссии прибегали и к радикально иным типам города, встречаются и радиально-дуговые, и вовсе бесформенные скопления – вернее же было бы счесть, что квадратная планировка соответствовала развитию градостроительной мысли этого столетия.

[meteor]

..... утверждать же наследование им было бы столь же ошибочно, как и трактовать петербург как наследник ниеншанца, пусть даже бывшие жители его и стали петербуржцами!

конечно, это самое крамольное утверждение, что вообще можно услышать, у меня и в мыслях не было такого, не что чтобы его произносить...
естественно, петербург - есть, пожалуй, результат самого волевого градостроения!