Они не будут никому мешать в Сибири.

Время покажет.

Они будут мешать родственникам убитых ими людей.

Весь этот страшный месяц Матрена Терентьевна провела как в тяжелом, лихорадочном бреду. Слухи о том, что фашистские адвокаты каждый день ездят во внутреннюю тюрьму гестапо уговаривать Дружинина, Валентину и Святослава подать королю прошение о помиловании и обещают им жизнь и свободу, каким-то образом проникли в город, в подполье, в катакомбы. Матрена Терентьевна не могла ни есть, ни спать, а если на минуту забывалась в полусне, еще более тягостном, чем явь, в нее как бы вселялась душа ее девочки, ее Валентины, и она чувствовала такую страстную, безумную жажду жизни и вместе с тем невозможность, немыслимость этой жизни, что снова впадала в беспамятство, но и в беспамятстве ее преследовало странное видение, ужасное в достоверности всех своих подробностей: она — Валентина, и она идет по черному кружеву теней, которые поднимаются с мостовой по ее ногам, по коленям, по груди, скользят по холодному, как хрусталь, лицу, и она держит в запекшихся губах веточку белой акации, и веточка падает, и она не может ее удержать, и страшная жажда жизни и невозможность этой жизни жжет ее, как угли, которые она глотает, и веточка акации скользит по ее груди, маленькая душистая веточка жизни, которую невозможно удержать…

***

В красном уголке мелькал свет; в штреке двигались тени; слышались приглушенные голоса, и среди них особенно явственно выделялось всхлипывающее бормотанье Матрены Терентьевны, которое вдруг переходило в тонкий, душу надрывающий крик. Ударившись в потемках о каменный выступ, Петя торопливо побежал в красный уголок и увидел Матрену Терентьевну, которая лежала грудью на каменном столе и быстро, судорожно двигала согнутыми локтями, словно хотела куда-то ползти. Она рыдала, содрогаясь всем своим маленьким, сухим телом.

Склонившись над ней и крепко держа ее за руки, стояла в черном ватнике Лидия Ивановна, что-то быстро, нежно говорила, и по ее опухшему лицу катились слезы, освещенные "летучей мышью".

Синичкин-Железный — взъерошенный, в валенках — ходил взад и вперед по пещере, круто поворачиваясь и всякий раз наклоняя голову, чтобы не удариться о потолок. Черноиваненко сидел за столом на своем обычном месте и, ломая в руках красный карандаш, неподвижно смотрел через очки перед собой. Петр Васильевич стоял, прислонясь к несгораемому шкафу; его лицо было грубым, угловатым, как бы вырубленным из камня ; он был совершенно неподвижен, только его пальцы быстро перебирали портупею.

Сквозь туман, застилавший глаза, Петя увидел еще несколько лиц — Раисы Львовны, Колесничука, Цимбала, — и все эти лица были так же неподвижны, грубы, угловаты, словно вырублены из камня , как у отца.

Один за другим в красный уголок входили, наклоняясь при входе, партизаны отряда Дружинина и молча останавливались вдоль стен. При свете фонаря тускло блестело их оружие.

Дрожа всем телом, Петя на цыпочках подошел к отцу. У него не было сил произнести ни одного слова. Он только вопросительно посмотрел в его лицо. Не глядя на мальчика, Петр Васильевич полузакрыл глаза и сделал легкое движение головой, которое Петя сразу понял. Отец показывал головой на газету, лежавшую перед Черноиваненко, под фонарем. Петя с дрожью заглянул в газету. Он увидел место, отчеркнутое красным карандашом, и прочитал заголовок, грязно напечатанный жирными сбитыми буквами: "Одесский военно-полевой суд", а под ним — еще какие-то мелкие, неразборчивые слова, среди них — жирное слово "приговорил" и потом три слова, ударившие в сердце, как выстрел: "Дружинин, Перепелицкая, Марченко". А под ними еще несколько слов невероятных, невозможных, непоправимых: "Приговор приведен в исполнение".

Нужно ли с таким человеком жить на одной планете?

Противники смертной казни говорят, что она никого не испугает. Не соглашусь - даже угроза крупного штрафа способна устрашить человека, что уж говорить о расстреле.

Юрий Антонян, главный научный сотрудник ВНИИ МВД РФ, д. ю. н., профессор:
...
Разумеется, казнить нужно только самых страшных преступников, на совести которых два и более убийств, совершённых при отягчающих обстоятельствах. Это прежде всего детоубийцы, террористы. Такие, как майор Евсюков, с моей точки зрения, тоже заслуживают высшей меры. Противники смертной казни говорят, что она никого не испугает. Не соглашусь - даже угроза крупного штрафа способна устрашить человека, что уж говорить о расстреле.

Сталинец, ты так говоришь, пока беда не коснулась твоей семьи, родственников, самого близкого человека. А если произойдет что-то ужасное, жуткое, что ты тогда будешь говорить? Моральный ущерб в суд побежишь взыскивать? Простишь того человека, ссылаясь на какие-то непонятные моменты - типа человек был в неадеквате и все такое прочее? Ну- ну, посмотрю я. Да ты сам станешь неадекватным....

Слава его величеству королю Одольфу!!!

А вы все - маньяки, жаждущие крови.

Шнапс меня слегка опередил, я тож хотел предложить распиливать маньяков и прочих тяжелых преступников на органы, либо можно использовать как подопытных для разного рода лекарств и вакцин.

Мораторий на смертную казнь остался в силе.
Это шаг в будущее, будущее гуманное и просветлённое, где не будет места убийству человека человеком.
А вы все - маньяки, жаждущие крови. Человеческая жизнь - ценность неизмеряемая, абсолютная. Прерывать её можно только в самом крайнем случае - на войне, при самозащите. Псть даже самых мерзких преступников наказывают по-другому, а не смертью. Таково моё мнение.

Чувак, ты заюзал в качестве ника имя человека, который не чурался отправлять людей по лагерям и расстреливать "ненужных" людей, а теперь говоришь о каком-то гуманизме?

В нынешнем мире такого понятия как гуманизм вообще не существует - прав тот, у кого ружье.

К сведению большая часть населения России ЗА смертную казнь и по твоему значит всё маньяки

Я оправдываю смертную казнь в суровое время, когда есть серьёзная угроза для государственности и тюрьмы не помогут. В 30-е так и было.